Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну ладно, знаю я, — отвечал Петя и краснел со стыда. — Не маленький, знаю.
— Спать ложись вовремя, руки мой.
— Да ладно, знаю.
Пете хотелось казаться взрослее своих лет, поэтому советы матери в присутствии Женьки и дедушки смущали его.
— А если в Тамбов немцы ворвутся, я тоже переберусь в лес, — шепнула Елизавета Ивановна. — Не бойся. Я буду навещать тебя.
— Надумаешь, приезжай, — сказал дед Емельян Женьке.
— Посмотрим, — ответил тот и, скривив губы, кивнул на окно: — Родители не пустят.
— Такого орла и не пустят? Быть не может.
Польщенный вниманием деда Емельяна, он расплылся в улыбке и, опять пронзительно свистнув, крикнул на голубей:
— Кха!
Голуби, поднимаясь все выше и выше, уже казались крошечными точками.
— Кха! Кха! — кричал Женька и, довольный хорошим полетом голубей, смотрел то на Петю, то вверх, где парили птицы.
— Ну, будя, — сказал дед, садясь в телегу. — Поедем, некогда мне задерживаться.
Женька бросил шест и, не ожидая приглашения, с разбегу прыгнул на задок.
Пете стало немного тоскливо: не смог проститься с Таней. Она была в госпитале, где работала ее мама.
Когда телега уже затарахтела по булыжной мостовой, Елизавета Ивановна что-то закричала вслед, но Петя ничего не расслышал.
Проехали мимо старой кузницы, мимо здания пожарной охраны и оказались за городом.
— Ну, Петрушка, положи-ка узелок и бери вожжи, — сказал лесник. — А ты, Евгений, слезай. Будем ждать тебя. Согласен?
— Да я-то хоть сейчас… Да вот родители… А там у вас небось помидоров да огурцов завались?
— Будешь есть досыта, — ответил лесник. — Одним словом, не плохая у нас ссылка. Придумает же…
Женька долго стоял на запыленной обочине дороги и махал кепкой, а у Пети руки были заняты, потому что он правил лошадью и не мог помахать так же кепкой на прощание. Вожжи пахли дегтем, как дедовы сапоги, и этот непривычный запах нравился Пете.
Лошадь свою дед Емельян называл Рыжухой. Она шла неторопливо, кивая головой, точно кланяясь прохожим.
Сначала ехали по длинному селу Донскому, потом по пыльной столбовой дороге мимо ржи и снова по селу со странным названием Татаново. Дома крыты соломой, стоят вплотную друг к другу. Лес был виден за рекой Цной, и Петя недоумевал: «Почему же дедушка не сворачивает к лесу?»
Старик, свесив ноги с телеги и положив большие красные руки на колени, рассказывал о каких-то делянках, просеках, о лесорубах и о том, что война может погубить и лес, и птицу, и зверей. Но телегу на ухабах сильно подбрасывало, она громыхала, поэтому Петя едва улавливал, о чем говорил дедушка. Он лишь в знак согласия кивал головой, и, видимо, леснику это нравилось.
— Погоди. Наши остановят его, а потом турнут, как Наполеона гнали из России.
— Дедушка, а ты был на войне? — спросил Петя.
— Как же, еще в империалистическую сражался с германцем. Как-нибудь расскажу тебе. Эй, Рыжуха, пошевеливай!
В конце села Татаново свернули с пыльной изъезженной дороги к реке, прогромыхали по деревянному мосту и остановились на свежей зеленой лужайке. Дед напоил Рыжуху, умылся в реке и долго стоял на берегу, прищурив воспаленные глаза. Вспомнил о сыне Алексее. Каково-то ему там, на фронте? Давно ли он так же, как Петя, сидел в телеге, уезжая с отцом из деревни в лес, где жил до призыва в армию. А отслужил, ушел работать на завод. Не захотел идти по стопам отца. Жил где-то в Донбассе, работал на шахтах и лишь перед войной приехал в Тамбов.
А Петя, засучив штаны, доставал из воды белые лилии и сожалел, что не сможет отослать их в Тамбов своей маме и Тане.
Дед Емельян нарвал полевых ромашек, связал в пучок и бросил в Цну;
— Пусть на фронт плывут Алексею в подарок…
— А разве Цна течет к фронту? — удивился Петя.
— Конечно, — ответил дед Емельян. — Цна впадает в Мокшу, а Мокша в Оку, а Ока в Волгу. Вот теперь там, на Волге, идут жаркие бои.
Петя, хотя и сомневался, что его отец выловит цветы, но все же собрал большой букет колокольчиков и ромашек, в середину положил самую красивую лилию и бросил с моста в реку. Папе в подарок.
После небольшой передышки поехали дальше. Когда наконец оказались в густом молодом дубняке, дед вздохнул:
— Вот это и есть наше лесничество.
Он часто понукал лошадь, но та шла все равно лениво, хвостом отгоняя оводов, словно ее и не касались дедовы команды.
— Тс-с! — сказал дед, когда въехали в высокий сосновый лес. — Чуешь? — Петя насторожился. Неужели зверь какой? Мало ли кто там за деревьями. — Сойка прокричала, — пояснил дед Емельян. — Красивая птица. А ты погляди, какая красота!
— Только страшно в лесу, — признался Петя. — Зверей, наверно, полно?
— Разъезжаешь с отцом по всяким городам, вот и боишься леса, — сказал дед Емельян. Он долго молчал, смотрел по сторонам, потом улыбнулся: — Это, внук, не ссылка, как сказал этот дергач длинноногий. Что он понимает в лесе! Оно конечно, фабрика или завод тоже важны, но и лесное дело благородное. Вот они, сосны. Им полсотни лет. Я сажал. Красавицы… Это же богатство народное. Без леса жить нельзя. Помрет все живое без лесов.
Дед говорил и о том, что лес — родина птиц и зверей, защищает поля от суховеев и что реки не мелеют благодаря лесу. Потом положил ладонь на плечо внука и сказал:
— В лесу и партизанить легче. Враг-то в лес не пойдет, побоится.
— А воевать в лесу как? Может, фашисты вон там притаились? — рассуждал Петя. — Пойдешь, а они: тра-та-та!
— Воевать в лесу лучше. Разместил в кустах, к примеру, танки, укрыл в тенистых рощах артиллерию — и не видно с самолета. Эх, если бы Алексей воевал в лесу…
— А там, у Волги, есть лес? — спросил Петя. — Такой, как у нас.
— В том-то и дело, что нет, — ответил дед Емельян. — Степь голая.
— Да, это плохо, — заключил внук. — В степи все видно, негде танки спрятать и людей видно.
— Эй, Рыжуха, пошевеливай!
Откуда-то издалека доносился печальный голос кукушки, на высохшей сосне ворковали горлинки, в кустах пересвистывались синицы. Хорошо в лесу, но Пете без привычки было немного грустно.
Дед тихо запел какую-то протяжную песню и обнял за плечи внука. А когда закончил петь, сказал:
— Поживешь, полюбишь лес, уверяю, лесоводом захочешь стать. Лишь бы война скорее кончилась.
— Я буду электрички водить, — ответил Петя.
— Неплохо, но лесоводом быть лучше, — настаивал дед. Он снял картуз, поскреб
- Дым отечества - Константин Симонов - О войне
- Сказка о сером волке - Евгений Пермяк - Прочая детская литература
- Дороги шли через войну - Александр Михайлович Александров - Биографии и Мемуары / О войне
- Есть местечко в Крыму [Очерки об Артеке] - Владимир Тихонович Свистов - Прочая детская литература
- Обратной дороги нет - Владимир Карпов - О войне
- Английский язык с Робинзоном Крузо (в пересказе для детей) (ASCII-IPA) - James Baldwin - Прочая детская литература
- Весна на Одере - Эммануил Казакевич - О войне
- Торпеда для фюрера - Вячеслав Демченко - О войне
- Война: Журналист. Рота. Если кто меня слышит (сборник) - Подопригора Борис - О войне
- Война: Журналист. Рота. Если кто меня слышит (сборник) - Борис Подопригора - О войне